Юрий КУЗЬМИН
Фото из архива Владимира БЕРЕЗИНА и ИТАР-ТАСС
«На телевидении мне довелось работать в передачах всех
возможных форматов и жанров — от "Спокойной ночи,
малыши!" до программы "Время". Наверное, я могу сравнить
себя с актером, переигравшим все роли классического
репертуара — от Буратино до Гамлета. Что делает такой человек, если хочет развиваться дальше? Создает свой театр. Примерно так же поступил и я».
— Владимир Александрович, вы долгое время работали на
телевидении, сделали там очень успешную карьеру, а потом
оставили эфир и стали ведущим мероприятий. Во-первых,
почему вы ушли с телевидения? Во-вторых, сильно ли изменилась ваша жизнь после этого?
— Да, я посвятил телевидению 20 лет своей
жизни, это очень важный этап моей биографии, но он закончился. Шесть лет назад я поставил над собой эксперимент: ушел из эфира
фактически в никуда. До тех пор я нигде, кроме
телевидения, не работал — сразу после армии
я стал диктором. Правда, ко времени моего
увольнения я уже имел опыт «живой» работы и
раза два в неделю вел мероприятия, да и соответствующих предложений было много, так что
я знал, чем буду заниматься.
На телевидении мне довелось работать в передачах всех возможных форматов и жанров —
от «Спокойной ночи, малыши!» до программы
«Время». Наверное, я могу сравнить себя с актером, переигравшим все роли классического репертуара — от Буратино до Гамлета. Что
делает такой человек, если хочет развиваться
дальше? Создает свой театр. Примерно так же
поступил и я. Я решил не продлевать свой контракт на Российском телевидении. На канале
поменялось руководство, нужно было идти на
поклон к новому начальству и, как говорится,
хлопотать за себя. Это задело мое самолюбие,
и я отказался от каких бы то ни было переговоров. Я работал на Российском телевидении с
1991 года, был среди тех, кто создавал РТР. Мы
с коллегами много здесь пережили — и хорошего, и плохого. Например, я никогда не забуду
путч 1993 года, когда ваш покорный слуга неотрывно находился в студии в самые трагические
дни той осени — 3 и 4 октября и был чуть ли не
единственным диктором в стране, сообщавшим
людям свежие новости из Москвы.
Сегодня я расцениваю свой демарш как довольно самонадеянный и несколько мальчишеский
поступок. Наверное, если такая проблема встала бы передо мной сейчас, я сходил бы к руководству просто из любопытства: было бы интересно услышать, что мне там скажут и что предложат. В то же время как верующий человек и
фаталист я понимал, что должен был уйти: подошла к концу одна часть моего жизненного пути,
нужно было начинать другую. Если б я остался и
по-прежнему работал на телевидении — читал
текст по суфлеру или же вел какое-нибудь токшоу, — я бы страшно обокрал сам себя.
Конечно, моя жизнь сильно изменилась — другим стало мое восприятие мира. Я соприкоснулся с реальной жизнью, которая сегодня мне во
сто крат дороже и интереснее любой другой.
Телевизионная жизнь всегда виртуальна, в
ней только ты и камера, с которой тебе приходится работать один на один, ты не видишь и не
знаешь своего зрителя и вынужден лишь представлять себе мир за пределами студии. Теперь,
когда я работаю с публикой, все по-другому.
Сменив сферу деятельности, я понял, что такое
свобода, и, признаюсь, до сих пор не могу ею
насладиться. Телевидение — это всегда несвобода: ты не можешь позволить себе быть самим
собой, твоя задача — соответствовать тому образу, в котором хотят тебя видеть твои работодатели. А сегодня я сам себе хозяин, и мое дело
зависит только от меня.
Впрочем, и сегодня я иногда появляюсь на телевидении, но уже не погружаюсь в него так глубоко, как раньше. Я веду разовые телепроекты,
участвую в популярных телепрограммах в качестве эксперта.
— Советское телевидение, на котором вы начинали, было
отличной школой, воспитавшей не одно поколение блестящих профессионалов. В наши дни эта школа не потеряла
своего значения?
— Конечно, нет. Я считаю, что только советская
школа телевидения и имеет право называться истинной школой. У нее была системность и фундаментальность, она воспитывала не только
профессиональные, но и личностные качества
людей. То, что мы имеем сегодня, по сравнению
с советским телевидением не школа, а ясли, или
в лучшем случае подготовительная группа детского сада. Мои уважаемые молодые коллеги,
многим из которых я, кстати, искренне симпатизирую, трудятся по иной схеме, нежели мы: они
приходят на телевидение работать, а нас учили
посвящать ему жизнь. Отсюда и столь блестящий результат, и столь высокий авторитет советского телевидения в глазах зрителей.
К сожалению, наше телевидение потеряло тот
статус, который был у него в былые годы, — тогда оно было искусством, фактором культуры,
а сегодня это бизнес, производственный процесс, не более того. Это система соответствия
стандарту. Талантливых людей по-прежнему
много, но нет индивидуальностей. Ведущий уже
не может быть непохожим на других, он — один
из многих. И это идет вразрез с принципами
старой школы, где ведущий обязательно должен был быть индивидуален и тем привлекать к
себе внимание и любовь зрителей. Вспомните
блистательного Ираклия Андроникова. Когда он
появлялся на экранах один на один со зрителем
и без всяких спецэффектов, страна замирала —
все 250 с лишним миллионов граждан огромного Советского Союза затаив дыхание смотрели
его передачи. Почему? Потому что он был индивидуален, талантлив, интуитивно чувствовал,
что интересно человеку, и любил его. Сегодняшнее телевидение не имеет никакого отношения
к простым людям. Смею предположить, что любовь и доверие зрителя ныне ценятся очень невысоко, их место занял рейтинг, который можно
выгодно поменять на рекламу.
— Что самое главное в профессии ведущего мероприятия?
Какими качествами должен обладать этот человек?
— Непростой вопрос. Конечно, нужно иметь за
плечами системную подготовку и хорошую школу, быть готовым к тому, что придется все время
учиться. Важны и человеческие качества — доброта, ум, интеллигентность, тактичность, талант. Обязательно профессиональное и человеческое достоинство.
Я, соглашаясь быть ведущим мероприятия, беру на себя ответственность за него от начала
и до конца и не могу позволить себе «уронить»
его престиж. Важно помнить, что ведущий — не
тот, кого водят, а тот, кто ведет. Именно ведущий
создает событие, а значит, он должен уметь
делать все то, что делают люди на сцене и за
ней — быть и режиссером, и сценаристом, и
осветителем, и шоуменом, и модератором. И в
то же время он должен видеть происходящее
глазами зрителей.
Конечно, как у всякого профессионала, у меня
есть свои приемы, которые позволяют мне проводить события на достойном уровне. И пока,
слава богу, серьезных проколов не случалось.
Наверное, еще и потому, что с годами у меня
развилась интуиция, а она у человека нашей
профессии должна быть очень сильна.
— А зрителя ведущий должен любить?
— Зрителя нужно обожать. Ведущий должен
растворяться в зрительном зале. Ты обязан посвятить зрителю свою жизнь, отдать ему всего
себя так, как истинные служители церкви отдают себя религии.
— Вы часто называете себя представителем зрителей среди артистов. Что вы вкладываете в это понятие?
— Да, я всегда на стороне зрителей, моя задача защищать их интересы. Ведущий — как
экстрасенс: опираясь на свой опыт и ощущения, он «считывает» информацию, которая идет
из зала, определяет, каков сегодня градус настроения собравшихся, насколько велико эмоциональное напряжение, каковы ожидания
публики. Артист, выходящий на сцену, делает
это, возможно, 155-й раз в месяц, 154 раза он
выступил под фонограмму, 155-й, если повезет,
споет вживую. По большому счету для артиста
это выступление — одно из многих, и ему не
важно, ни что это за событие, ни какая публика
будет сегодня его слушать. Однако те, кто сидит
в зале, должны верить, что исполнитель в этот
вечер выступает только для них и что для него
их праздник не менее значим. Сформировать
такое ощущение и, если надо, придать артисту
«жару» должен я. Моя задача — вмонтировать
каждый момент события в происходящее, чтобы
он стал органичной частью всего вечера. Нельзя допускать, чтобы сцена и зал существовали
каждый сам по себе.
— Из того значительного количества мероприятий, куда вас
зовут, вы соглашаетесь вести далеко не каждое. По каким
принципам отбираете «свои» события?
— Это очень важно. Я должен быть только на
том событии, которое соответствует моему амплуа, а я работаю в жанре «респект». Меня нельзя увидеть на событиях, именуемых тусовками,
стараюсь не ходить туда даже как гость — это
мне просто неинтересно. Я не принимаю участия и в мероприятиях для молодежи — там должны быть другие
ведущие.
Выбираю события, полагаясь на
свой опыт и интуицию. У меня есть
офис, там работают люди, которые
помогают мне это делать. Но иногда случается, что организаторы
обращаются ко мне напрямую.
В таких случаях я стараюсь получше узнать о приглашающей меня
стороне. Если меня ничто не настораживает, назначаю личную
встречу и на ней задаю несколько
контрольных вопросов, по ответам
на которые понимаю, получится
что-нибудь или нет.
Подобная избирательность связана вовсе не со снобизмом, а с
серьезным отношением к делу.
Во-первых, соглашаясь провести
то или иное событие, я, образно говоря, подписываю обязательство
продемонстрировать на нем высокий профессиональный уровень,
а это может быть только в том случае, если я
буду интересен организаторам и зрителям и как
профессионал, и как человек, поэтому мы должны быть во многом близки. Во-вторых, сейчас в
event-менеджменте очень много непрофессионализма, из-за этого велик риск возникновения непредвиденных ситуаций — именно вследствие плохой организации. Спасти мероприятие
от провала может только ведущий. Я провел великое множество мероприятий и хорошо себе
представляю, как они могут начаться, чем закончиться и какие накладки там могут произойти. Внутренне я всегда готов к таким ситуациям
и знаю, как из них выйти. Но иногда бывает, что
количество накладок зашкаливает. А я лицо организующей компании, и по мне, по моим возможностям, по тому, как я выйду из сложного
положения, люди будут судить и об организаторах, и о самом событии. Если я ошибусь не раз и
не два, зрители почувствуют себя обманутыми.
— Кстати, говорят, что вы мастер выходить из непредвиденных ситуаций. Как вы это делаете? Расскажите, пожалуйста,
о наиболее запомнившихся курьезных случаях, которые с
вами произошли.
— Такие ситуации всегда неожиданны, и выходить из них приходится с помощью импровизации. Вообще, импровизация хороша на
любом событии, кроме протокола президента,
который я, кстати, тоже веду, — там каждое
действие и каждое слово четко регламентированы. Впрочем, у меня даже импровизации теперь возникают чисто автоматически, на подсознательном уровне.
Расскажу два случая из своей практики. Одна оплошность произошла
по моей вине. Меня пригласили
вести юбилей Анатолия Ивановича
Лукьянова, которого я очень уважаю и как человека, и как политика.
Поздравить юбиляра приехали все
здравствующие члены бывшего ЦК
КПСС. Только одно это меня поразило: представляете, в зале сидели
люди, воплощавшие собой историю
великой страны, государственные
деятели, десятилетиями стоявшие
у руля власти огромного государства, чьи заслуги были несправедливо забыты. И вот меня попросили
предоставить слово легендарному
Дмитрию Тимофеевичу Язову, последнему Маршалу Советского Союза. Дмитрий Тимофеевич вышел
на сцену и произнес много добрых слов о юбиляре, особенно подчеркнув его кристальную честность. Он сравнил Анатолия Ивановича с видным государственным деятелем —
маршалом Дмитрием Федоровичем Устиновым,
бывшим в свое время и министром вооружений,
и министром оборонной промышленности, и министром обороны СССР — человеком, совершенно не умевшим кривить душой. В качестве
иллюстрации Язов привел такую историю: «Однажды Сталин поручил Устинову в сжатые сроки
организовать выпуск 10 тысяч винтовок. Через
некоторое время Дмитрий Федорович пришел к
главе государства с отчетом и говорит: "Товарищ
Сталин, разрешите доложить! Выпущено 9 тысяч
998 винтовок!" Представляете, насколько честен был этот человек!» Словом, Язов произнес
очень красивую речь, сильно меня впечатлившую. Когда он закончил, я решил сделать ему бис
и прокричал: «Виват члену Политбюро ЦК КПСС,
министру обороны СССР, Маршалу Советского
Союза Дмитрию Федоровичу Устинову!» В зале — молчание, потом слышу, кто-то шепчет: «Он
же умер давно!» «Царствие небесное Дмитрию
Федоровичу Устинову! И долгие годы жизни Дмитрию Тимофеевичу Язову, который представил
нам сейчас Устинова как живого!» — нашелся
я. Эта ситуация и смешная, и трагическая, и нелепая, и бестактная одновременно. Но она очень
показательна — как раз на таких случаях и учится ведущий. Потом я долго прокручивал в голове тот эпизод, пытался понять, почему допустил
столь грубую ошибку, и догадался: я же ведущий,
воспитанный советским телевидением, сочетание слов «член Политбюро ЦК КПСС, министр
обороны СССР, Маршал Советского Союза…»
проговаривается мною на рефлекторном уровне. А Дмитрий Тимофеевич, действительно, очень
живо и трогательно говорил об Устинове, и у всех
нас создалось впечатление, что в тот день он был
с нами в одном зале. Стоило мне чуть отвлечься,
поддаться своим ощущениям — и
вот результат. После этой истории я
стал очень внимательно прислушиваться к себе.
А вот другой случай. Я вел юбилейный вечер солидной столичной
организации, на празднике присутствовали все руководители
Москвы. Дело проходило в очень
красивом зале, расположенном на
верхнем этаже высотного здания.
Чтобы подчеркнуть торжественность момента, стеклянный потолок
и огромные окна зала задрапировали тканью. Кульминацией праздника должны были стать фейерверк
внутри помещения и вывоз огромного праздничного торта. Однако
организаторы что-то не рассчитали
с пиротехникой и вместо «таблетки»
на два метра заложили более мощную, которая выстрелила на все восемь… и у нас загорелась драпировка на потолке. Все взгляды, конечно, обратились на меня.
Что я должен был делать? Кричать «Спасайся кто
может!» нельзя — начнется паника. Я взял себя в
руки и сказал спокойным голосом: «Господа, у нас
сегодня было много подарков, вот еще один, от
организаторов. Теперь мы ждем сюрприза от
тех, кто должен погасить этот огонь. Пожалуйста,
отойдите подальше от горящего полотна». Охране удалось сорвать загоревшуюся ткань и быстро ее потушить. Моя следующая реплика была:
«Аплодисменты тем, кто организовал сегодняшнее шоу! Вспомним старую российскую шутку:
"Драку заказывали? Нет?! Извините, оплачено!".
Вот и мы не заказывали пожар, но наши друзья
решили продемонстрировать профессионализм
людей, обслуживающих это здание, и устроили
их показательное выступление. Так что давайте
поприветствуем этих героев!»
А вообще, в моей практике подобные курьезные случаи встречаются редко. Наверное, потому что я очень тщательно готовлюсь к событию,
настраиваю себя на него и, как правило, за
секунду-другую чувствую накладку и успеваю ее
нивелировать.
— Часто к гостям статусных мероприятий предъявляются
требования дресс-кода. Наш журнал — издание для женщин, а им особенно важно, как они одеты и выглядят. Как
вы думаете, какой наряд лучше всего надеть даме, приглашенной на мероприятие, чтобы и событию соответствовать,
и быть замеченной?
— Думаю, женщин не нужно учить таким вещам, и тем более не мне это делать. Не зря же
говорят, что женщина ближе к Богу, чем мужчина, — это более тонкое создание, в том числе и
когда дело касается чисто бытовых вещей. Думаю, если перед женщиной вдруг встанет проблема, что надеть на то или иное событие, она
примет решение без всяких советчиков, опираясь на свою природную интуицию.
Правила дресс-кода, наверное, больше предназначены для мужчин. Мужчина обязан соответствовать событию. А женщина — украшение нашей жизни, и она может позволить себе надеть
все что угодно, ей все простится.
— Но в сегодняшней жизни все так перемешалось: на деловой встрече можно увидеть даму в вечернем платье, а на
торжественном ужине, напротив, — в брючном костюме или
даже джинсах…
— Конечно, элементарные правила дресс-кода
нужно знать, это вопрос внутренней культуры
каждого человека. Есть золотое правило — соблюдай меру и не слишком выделяйся своей
одеждой. Однако с женщинами все обстоит не
так просто. Женщина — создание тонкое, умное
и хитрое. Если она появилась в наряде, который
не соответствует формату события, то, скорее
всего, сделала это умышленно. Да, бывает, дама приходит на деловую встречу в вечернем
костюме. Но, как правило, он ей к лицу — очень
вероятно, что ваша визави надела его, чтобы
разоружить вас, мужчину, и направить переговоры в нужное ей русло. Ее неформальный вид не
соответствует требованиям дресс-кода торжественного события? Может быть, таким образом
женщина отправляет невербальное послание
организаторам торжества или своему спутнику, а
может быть, просто хочет быть замеченной, ведь
в этих джинсах она выглядит потрясающе.
Знаете, я никогда не спорю с женщиной. Если
женщина в чем-то убеждена, переубедить ее
невозможно, все твои доводы она будет воспринимать через призму собственной точки
зрения. А самое интересное, что в конечном
счете именно женщина и окажется права!
— Что вы вкладываете в понятия «успех женщины» и «успешная женщина»?
— Наверное, моя точка зрения не оригинальна. Для меня успех женщины — ее соответствие
своему Богом данному предназначению. Это
дети, которых она родила, воспитала и вырастила, муж, семья и дом. Я ни в коем случае не хочу
умалить заслуги наших бизнес-леди, но, думаю,
как бы ни был грандиозен их предпринимательский талант, следует помнить, что это не главное
и не основное дарование женщины, а лишь одно
из многих. Женщина талантлива во всем, в ней
таятся колоссальные возможности, заложенные
самой природой. Она действительно способна
и коня на скаку остановить, и в горящую избу
войти, и, если обстоятельства вынудят ее к этому,
она решится на столь смелый шаг быстрее мужчины. Но все же самое важное для нее — ее внутренний мир, ее личная жизнь и ее семья. Я буду
повторять это снова и снова, потому что имею
перед собой удивительный пример — свою супругу. Любовь — талантливейший музыкант и
блестящий звукорежиссер, но посвятила жизнь
отнюдь не карьере, а семье — нашему ребенку,
дочери, и мне. Это моя задача — пахать каждый
день, без выходных, а не супруги. Она пусть наслаждается жизнью и украшает мою!
БЕРЕЗИН
Владимир
Александрович
Народный артист России,
заслуженный деятель искусств.
Родился 3 апреля
1957 года. Окончил факультет режиссуры Орловского училища культуры и
факультет журналистики
Уральского государственного университета.
Работал на орловской и
свердловской студиях телевидения. В 1980 году
возглавил дикторский отдел на свердловском телевидении. В 1990 году
был приглашен в Москву
на Центральное телевидение. Позже стал главным диктором ВГТРК.
В 1993 году за выполнение служебного долга,
связанного с риском для
жизни, награжден Орденом Мужества.
В настоящее время — ведущий официальных приемов, концертов, фестивалей и других крупных
мероприятий.
Женат, воспитывает
дочь.