Юрий КУЗЬМИН, Анастасия САЛОМЕЕВА
ЛАРИСА ИВАНОВНА, НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СОВРЕМЕННЫХ ЖЕНЩИНАХ – ТЕХ, КОТОРЫЕ ХОТЯТ ДОБИТЬСЯ УСПЕХА, СДЕЛАТЬ КАРЬЕРУ, КАК-ТО СОСТОЯТЬСЯ В ЭТОЙ ЖИЗНИ. ЧТО В ВАШЕМ ПОНИМАНИИ УСПЕХ ДЛЯ ЖЕНЩИНЫ?
– Слово «успешный» в общепринятом понимании, мне кажется, больше подходит к деловым женщинам, а не к актрисам. Дело в том, наша профессия без успеха – не профессия. Она вынуждает нас быть успешными. В моем представлении, представлении актрисы, успех – это выход на сцену, аплодисменты, большое число зрителей в зале. Если это присутствует, значит, актер состоялся профессионально.
У меня был период невероятного успеха, но я его сознательно гнала от себя. Мне казалось, что это даже нехорошо. Когда вышел на экраны мой первый фильм «Гусарская баллада», на меня обрушилась колоссальная популярность. Только представьте, за первые полгода проката картину посмотрело 49 миллионов зрителей!
Но, должна сказать без кокетства, я никогда не хотела быть знаменитой. В эту профессию меня привели вовсе не перспективы того, что меня могут узнать миллионы, и не то, что, увидев меня на улице, люди будут оборачиваться, а желание играть. Я никогда не позволяла себе упиваться успехом.
А НАДО БЫЛО?
– Наверное, да. Но так уж я устроена. Я знаю, что некоторым актрисам популярность, выступления на телевидении, возможность постоянно видеть свои фотографии в журналах приносят несказанную радость. Но не мне. Мне даже немного стыдно от этого.
Я всегда смотрю на себя со стороны и подвергаю все свои действия страшному самоконтролю. Так воспитали меня родители, и я им за это очень благодарна. А еще я благодарна судьбе за то, что мой дебют в профессии оказался столь ярок. Это была своего рода заявка на то, что я могу быть актрисой. Кроме того, первый успех научил меня еще в молодые годы отсекать ту ненужную шелуху, которая сопровождает жизнь актеров.
ВАША СЕМЬЯ – ЗВЕЗДНАЯ. ВСЕ ЧЛЕНЫ ЕЕ – ЛЮДИ УСПЕШНЫЕ И ИЗВЕСТНЫЕ. НО СТОИТ ЛИ СТРЕМИТЬСЯ К ИЗВЕСТНОСТИ?
– Стоит, но только при условии самоконтроля. При условии, что ты будешь очень хорошо делать свое дело и никто не сможет сделать его лучше тебя. В этом случае игра стоит свеч. А стремиться к известности только ради нее самой, по-моему, не имеет никакого смысла. Сейчас у нас слишком много известных людей, что даже неприлично, на мой взгляд.
А ЧТО САМОЕ ГЛАВНОЕ ДЛЯ УСПЕХА В ПРОФЕССИИ АКТЕРА – ТАЛАНТ, ТРУДОЛЮБИЕ, УСЕРДИЕ?…
– Талант необходим. Но есть люди с меньшим талантом, но достигшие большего, чем их одаренные коллеги – как раз за счет бесконечной работы и усидчивости. Правда, это возможно только в том случае, если человек является фанатом своего дела и безоглядно влюблен в профессию.
И еще хорошо бы определить свой талант сразу. Сейчас у нас все хотят быть артистами. Но ведь в артисты стремятся не только те, кто обладает к профессии природной склонностью, но и те, кто еще в школе понял, что слаб в точных и технических науках. Вот в 11 классе они и решают податься в кино или на сцену… А потом, попав в артистическую среду, эти люди испытывают трудности. Таланта-то мало, но им кажется, что они не хуже других, и с молодых лет люди начинают себя губить – завистью, пьянством, другими пороками. Понимаете, если в театре служат 100 артистов, все они не могут быть одинаково одарены. Человек двадцать может что-то смыслить в профессии, а все остальные – нет.
И еще: я совсем недавно осознала, что в нашей профессии важны и такие качества, как умение конкурировать и нахальство. Без этого будет очень трудно. Представляете, сколько лет мне потребовалось, чтобы осознать это (смеется)!
НАХАЛЬСТВО? ИЛИ ВСЕ-ТАКИ СМЕЛОСТЬ?
– Нахальство. Недавно видела телевизионную передачу, где один молодой артист вспоминал, что в самом начале своей карьеры он подошел к очень известному режиссеру и сказал: «Я очень талантлив. Возьмите меня в свой театр». И это притом, что рассказчик еще и актером-то в полном смысле этого слова тогда не был. Вот для такого шага нужно нахальство. Я бы так никогда не смогла поступить. Даже сейчас никогда не скажу, что могу, например, хорошо спеть, а это плохо.
ЕСЛИ ВАША ДОЧЬ МАША СТАНЕТ БОЛЕЕ ИЗВЕСТНОЙ АКТРИСОЙ, ЧЕМ МАМА, ВЫ БУДЕТЕ СЧИТАТЬ ЕЕ УСПЕХ СВОЕЙ ЗАСЛУГОЙ?
– Мне кажется, она уже достаточно успешная актриса. У Маши значительно больше киноработ, чем у меня, она востребована на сцене. И, на мой взгляд, в ее успехе абсолютно нет моей заслуги. У меня вообще никогда не было ощущения, что я как-то влияю на свою дочь. Вы не поверите, но с первого дня ее рождения мне казалось, что Маша сама выбирает, как ей жить. Даже при первом кормлении она сначала отвернулась, а потом уже решила попробовать материнское молоко (смеется).
Мне нравится самостоятельность моей дочери. Маше передалось мое упорство, и оно ей помогает. У нее очень правильные жизненные принципы, хорошая семья, двое детей, дом. Маша сторонница семейных ценностей, и семья для нее на первом месте. Я это полностью одобряю.
МАША – ВАШ САМЫЙ БОЛЬШОЙ УСПЕХ В ЖИЗНИ?
– Самый большой успех – продолжение семьи. Это такое счастье! Я всегда хотела большую семью и пугала окружающих, что вот я так устроена, что мне надо иметь много детей – пять или шесть. Столько не получилось. Но я счастлива, что у меня есть дочь и двое очаровательных внуков – восьмилетняя Настя и трехлетний Ваня.
ВЫ ВСЮ ЖИЗНЬ ПРОСЛУЖИЛИ В ОДНОМ-ЕДИНСТВЕННОМ ТЕАТРЕ – ТЕАТРЕ СОВЕТСКОЙ, НЫНЕ РОССИЙСКОЙ, АРМИИ. ЧЕМ ОБУСЛОВЛЕНО ТАКОЕ ПОСТОЯНСТВО?
– Не совсем так, я уходила из театра на три года, потом вернулась. В Театр Советской Армии меня сразу после окончания института пригласили на спектакль «Давным-давно». Я пришла в 1965 году, но спектакль несколько лет не ставили, и я сидела без ролей. Его могли вообще не поставить. А потом Валентин Николаевич Плучек позвал меня в Театр Сатиры играть Сюзанну в «Женитьбе Фигаро». Я согласилась, пришла к главному режиссеру и говорю: «Ухожу в другой театр. Что мне тут делать? Играть-то нечего!». Вот только после этого, в 1969 году, спектакль «Давным-давно» и увидел свет.
Я по своей природе очень постоянный человек, наверное, поэтому и прослужила здесь так долго. Попробовала работать в антрепризах, но почему-то в незнакомых коллективах мне неуютно – я комплексую, нервничаю, чувствую себя не в своей тарелке.
ВЫ МЕЧТАЕТЕ О КАКИХ-ТО НЕСЫГРАННЫХ ТЕАТРАЛЬНЫХ РОЛЯХ? – Ну, мечтам уж нет места в моей жизни (смеется)! ПОЧЕМУ?
– А как же возраст? Я, например, уже не могу играть Джульетту, хотя, собственно, никогда и не мечтала об этой роли. Однако фактор возраста очень важен. Правда, и возрастные роли бывают очень интересны. Например, сейчас я играю двух матерей. Одна – Шаблова, старушка, мать двоих детей из «Поздней любви» Островского. Я там меняю походку и сама такая крупная, толстая.
Вторая моя героиня – мать главного героя в «Школе любви», поставленной по мотивам романа Колина Хиггинса «Гарольд и Мод». Это современная мать – женщина подтянутая, элегантная, следящая за собой. Обе мои героини совершенно не похожи. Вот такое совмещение ролей мне очень интересно.
Я ведь не хотела играть в «Школе любви». Меня в этот спектакль пригласил режиссер Андрей Житинкин. Постановка сделана к 80-летию Людмилы Касаткиной, и поначалу мне казалось, что будет та кже, как часто случается в подобных постановках: главная в спектакле Касаткина, и все действие будет подчинено ей. Но, к счастью, все оказалось по-другому. У Людмилы Ивановны нет нездоровых амбиций, для нее непринципиально, кто главный, а кто не главный на сцене, а гораздо важнее – «пробиться» в характер. Получился хороший спектакль с очень точными попаданиями. И самое интересное, что ни в одной из этих двух моих героинь нет ничего от меня.
ВЫ КАК АКТРИСА ВЫСОКОГО КЛАССА, НАВЕРНОЕ, ОЧЕНЬ РАЗБОРЧИВЫ В РОЛЯХ. СЕЙЧАС ЗРИТЕЛИ РЕДКО ВИДЯТ ВАС НА ЭКРАНЕ. А ОТ КАКОЙ РОЛИ В КИНО ВЫ БЫ НЕ ОТКАЗАЛИСЬ?
– Трудно сказать. Я всегда считала, что на экране женщина почти не имеет ролей. В фильмах, как правило, важнейшие роли отданы мужчинам. Судьбы же женских ролей в них печальны, по сути, актрисам с тем материалом, который им предлагается, делать нечего. Посмотрите все последние фильмы, не только наши, но и зарубежные. Да, в них действуют женщины, иногда и вроде бы в главных ролях. Как правило, все они красавицы, милые и загадочные, но действие-то ведь «закручено» не вокруг них, а вокруг мужчин, являющихся их партнерами по фильму. И, кстати, так было всегда.
А КАК ЖЕ «ГУСАРСКАЯ БАЛЛАДА»?
– Так там я ведь играла в мужском костюме. Так что это только подтверждает мои слова. Что сейчас мне можно сыграть в кино? Был у нас период бандитских фильмов. И, что же, мне гангстершу какую-нибудь играть? Неинтересно. Так что не вижу я сейчас на экране ничего для себя привлекательного. А вот сцена – другое дело, непосредственное живое общение со зрителями мне очень интересно.
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
НО ВСЕ-ТАКИ, ЧТО В ПРИНЦИПЕ МОГЛО БЫ ВАС ЗАИНТЕРЕСОВАТЬ В КИНО?
– Ну… сценарий, где женщина моего возраста не на шутку увлекается танцами и начинает ездить на всякие любительские турниры из разряда «Для тех, кому за…». И на этих состязаниях с ней начинают происходить разные события. И при этом героиня еще поет. Вот это было бы забавно (смеется).
СУДЯ ПО ВСЕМУ, ВЫ И САМИ НЕ НА ШУТКУ УВЛЕКЛИСЬ ТАНЦАМИ ПОСЛЕ УЧАСТИЯ В ТАНЦЕВАЛЬНОМ КОНКУРСЕ «ТАНЦЫ СО ЗВЕЗДАМИ». КАК ВЫ РЕШИЛИСЬ НА ЭТО?
– Меня пригласили в этот проект. Поначалу я очень удивилась и отказалась. Но меня уговорили, я познакомилась с аналогом этой передачи, которая идет в Великобритании, познакомилась с моим будущим партнером по танцам Игорем Кондрашовым и решила рискнуть. Правда, где-то через пять уроков у меня так заболели ноги, что я чуть было не отказалась от участия в конкурсе. Но сходила на консультацию к одному спортивному врачу, и он посоветовал продолжать занятия. Спасибо ему за это.
Я благодарна Игорю Кондрашову и организаторам конкурса за то, что мне дали возможность прикоснуться к танцу. Я от природы очень пластичная, но мне никто никогда серьезно не объяснял, как надо правильно танцевать. Вот я и скакала всю жизнь такой козочкой – ритмично, музыкально, органично, но невпопад и неграмотно. А вот Игорь показал мне, что и как надо делать. И теперь я даже танцевальные вступления смотрю как профессиональный зритель.
После соприкосновения с танцами во мне открылось что-то новое, появилась какая-то свобода, я стала увереннее двигаться. Например, в прошлом году я все время падала – и дома, и на улице, и в театре, а в этом не упала ни разу (смеется)!
ДАВАЙТЕ ВЕРНЕМСЯ К ТЕМЕ КИНО. КАКИЕ ФИЛЬМЫ ВАМ НРАВИТСЯ СМОТРЕТЬ КАК ЗРИТЕЛЮ?
– Мне кажется, что кино у нас как-то затихло. И меня оно в настоящее время мало интересует. Если говорить о том, какой вид искусства я сейчас предпочитаю, то на первом месте опера. На Западе очень много хороших оперных певцов, а среди них немало и наших соотечественников. А как изящно ставят сегодня оперные спектакли за рубежом! Вот была бы я побогаче, то, скорее всего, просто «гонялась» бы по всему миру за некоторыми оперными певцами и не пропускала бы ни одного их выступления!
Я ведь и сама с музыкальным образованием, заканчивала оперный класс в ГИТИСе у Максаковой, на выпускном спектакле пела Аиду…
А ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ПРОДОЛЖИЛИ ПРОФЕССИОНАЛЬНУЮ ОПЕРНУЮ КАРЬЕРУ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ВУЗА?
– Была неуверенна в себе, боялась, комплексовала. Сейчас более правильно готовят певцов. Если педагоги чувствуют в них талант, то студентов сразу начинают «натаскивать» на карьеру, и даже в самые первые годы учебы им дают петь большой репертуар. Наверное, со мной так и надо было. У нас же по-другому происходило: все надо было делать самой, и петь с утра до ночи. Нужна бесконечная работоспособность, а не только голос и актерские навыки. Надо понимать, что ты всю свою жизнь должен будешь подчинить опере.
КАЖЕТСЯ, ВЫ ЖАЛЕЕТЕ О ТОМ, ЧТО НЕ СТАЛИ ОПЕРНОЙ ПЕВИЦЕЙ…
– Да, сейчас я могу смело в этом признаться. Жалею.
И ВСЕ-ТАКИ ВЫ СЧАСТЛИВЫ?
– Счастье для меня – это нечто сиюминутное. Бывает так, что выходишь из дома, смотришь вокруг, вдыхаешь воздух, и внутри что-то разгорается – вот это счастье. И сегодня я счастлива, поскольку вчера ко мне приезжали дети и внуки.
ВЫ ПРОИЗВОДИТЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА ОЧЕНЬ ЖИЗНЕЛЮБИВОГО. А КАКАЯ ВЫ НА САМОМ ДЕЛЕ?
– Такая, какой вы меня видите сейчас. Я никогда не прикидываюсь кем-то другим. Даже не умею этого делать. И не люблю людей, которые фальшиво живут.
Конечно, я бываю разной: все зависит от настроения и конкретных жизненных обстоятельств. Жизнелюбива ли я? Да, наверное. Мне кажется, внутри каждого человека должно быть какое-то движение, которое стимулирует его любить окружающий мир, и пока оно есть, это хорошо.
Конечно, жизнелюбие можно разрушить, и как правило, оно разрушается по пустякам – случилась какая-то мелкая неприятность, кто-то что-то сказал, не так посмотрел…
Да, в жизни бывают и более серьезные неприятности. Но я не привыкла молча страдать. Как только что-то начинает меня беспокоить, я мгновенно анализирую ситуацию и «гашу» причину, которая, как мне показалось, доставила эту душевную боль. У меня выработалась особая система поведения в сложных ситуациях, может быть, это самозащита. Но, мне кажется, она очень правильная. По крайней мере, унывать я себе не позволяю.
СОЗДАЕТСЯ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО ПО ЖИЗНИ ВЫ ОЧЕНЬ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК. ЭТО ТАК?
– Не знаю. Я об этом никогда не думала. Бывает, что ловлю в себе какие-то грубые эмоции и сразу же сама себя одергиваю. Есть люди, которые могут меня раздражать, к счастью, таких крайне мало, но я научилась или не обращать на них внимания, или же находить оправдание. Я заметила, чем старше становлюсь, тем меньше нахожу раздражающих факторов вокруг себя. В молодости у меня был скверный характер – противный и упрямый. Правда, это упрямство, как потом выяснилось, мне очень помогло в жизни. Из-за этой черты, да еще из-за духа противоречия, я не стала курить, не попала в «плохую» компанию…
ВЫ УДИВИТЕЛЬНО МОЛОДО ВЫГЛЯДИТЕ. В ЧЕМ СЕКРЕТ ВАШЕЙ МОЛОДОСТИ?
– Правда (смеется)? Честно говоря, я ничего особенного не делаю для поддержания молодости. Конечно, пользуюсь всякими кремами. Но это, наверное, не самое главное. Подтяжек и пластических операций никогда не делала – боюсь уйти от своей индивидуальности, нарушить целостность облика. Мне кажется, стареть надо достойно.
Сейчас танцами занялась, они помогают мне поддерживать форму. Кроме того, уже восемь лет подряд регулярно бываю в Баварии, стараюсь ездить туда два раза в год. Там я очень много гуляю в горах. Сейчас это очень модное занятие, но я, похвастаюсь, ввела это себе в привычку гораздо раньше. Такие прогулки тоже очень помогают.
Да и все Голубкины, мои родственники по папиной линии, были очень моложавыми. И у мамы моей идеальное лицо и великолепная фигура сохранились до самой смерти. Я бы очень хотела прийти к старости в гармонии лица, тела и души. Я встречала таких пожилых женщин – очень красивые дамы, и внешне, и внутренне. Вот мне хотелось бы быть такой.