Ирина КВАТЕЛАДЗЕ, Максим КОЗИН
Фото из личного архива Елены ОБРАЗЦОВОЙ
«Я ВСЕГДА ПЫТАЛАСЬ НЕ УПУСТИТЬ ШАНС. НИ ОДНОМУ РЕЖИССЕРУ, НИ ОДНОМУ МЕНЕДЖЕРУ НЕ СКАЗАЛА “НЕТ”. Я УЖАСНО ЖАДНАЯ ДО ТВОРЧЕСТВА, И
МНЕ ПРОСТО ХОТЕЛОСЬ ПОРОЙ ОБЪЯТЬ НЕОБЪЯТНОЕ…»
Сколько лет уже она не перестает восхищать
и — удивлять. Русская и западная опера, оперетта, джаз… Несравненный артистизм и поразительная музыкальность. Создание образа, полное перевоплощение не столько даже
костюмное, сколько красками голоса.
Она одинаково тонко чувствует русскую,
итальянскую, французскую и немецкую мелодику и просодию. Она виртуозно владеет бельканто и не теряется в модернистcких стилях XX
века. Ее камерные миниатюры под фортепиано столь же органичны, сколь оперные арии,
исполняемые в сопровождении оркестра.
Она своевольна и неукротима. Она может
спеть мужскую партию — графа Орловского в
оперетте Иоганна Штрауса «Летучая мышь» в
Вашингтонской опере. Причем выйти на сцену
в сопровождении бородатых слуг в стиле «а ля
рус» и сворой настоящих русских псовых борзых. Она способна шокировать публику Большого своими джазовыми экспериментами.
И вдохновить грузин на выпуск именного коньяка «Елена Образцова» 50-летней выдержки.
Но ее истинное призвание — самые «оперные оперы», романтические драмы XIX века.
Она совершенный исполнитель «Травиаты»,
«Пиковой дамы» и, разумеется, «Кармен». Кармен — ее лучшая партия. А она — лучшая Кармен нашего времени.
Елена Образцова — единственная истинная примадонна современной русской оперы.
Самая роскошная. Самая знаменитая.
И, допускаю, она это осознает. Обладая
практически совершенным голосом, будучи
великолепным мастером исполнительского
искусства, она задалась целью найти идеального исполнителя. А потому несколько лет назад основала конкурс, который так и называется — Конкурс Елены Образцовой. И который вот уже несколько лет проходит в СанктПетербурге.
Образцова строга и снисходительностью
не отличается. А потому первые премии на ее
конкурсе большая редкость, а Гран-при явление и вовсе чрезвычайное. Однако его лауреаты, особенно басы, поют сложнейшие партии
мирового оперного репертуара в лучших театрах мира. Открытие первого конкурса Михаил
Казаков и Айк Мартиросян — в Большом,
Ильдар Абразаков — в Мариинке.
Последний, III Международный конкурс молодых оперных певцов Елены Образцовой,
проходил в августе-сентябре прошлого года.
Всего в конкурсе принимало участие 149 вокалистов из России, стран СНГ, Китая, Кореи,
Японии.
В жюри входили звезды мировой величины — певицы Рената Скотто, Габриэла Туччи,
Джоан Сазерленд, Илеана Котрубас, солистка
и директор оперной труппы Большого театра
Маквала Касрашвили, руководитель Академии молодых певцов при Мариинском театре
Лариса Гергиева, директор «МетрополитенОпера» Ричард Радзинский.
Образцова в одном из интервью как-то
призналась, что на самом деле ищет певицу,
похожую на себя. То есть обладающую целым
комплексом уникальных качеств — вокальных, музыкальных, артистических. Пока она
ее не нашла. Но мир по-прежнему рождает золотые голоса…
ЕЛЕНА ВАСИЛЬЕВНА, ВЫ САМАЯ ИЗВЕСТНАЯ ОПЕРНАЯ ПЕВИЦА РОССИИ. И ДО СИХ
ПОР САМАЯ, ПОЖАЛУЙ, ПОПУЛЯРНАЯ — ЕСЛИ К ОПЕРЕ, КОНЕЧНО, ПРИМЕНИМ ПОДОБНЫЙ ТЕРМИН. О ЧЕМ ВЫ ДУМАЛИ, О ЧЕМ МЕЧТАЛИ, НАЧИНАЯ СВОЮ СЦЕНИЧЕСКУЮ КАРЬЕРУ?
— Уж точно не о карьере. В наше время мы даже такого
слова не знали — «карьера». Мы только хотели научиться. Я
хотела научиться петь, моя приятельница — играть. Еще одна моя подруга, которая тоже училась в консерватории на теории музыки, хотела знать как можно больше об истории.
Так что такой проблемы, как карьера, у нас просто не было.
Это сейчас, у нынешнего поколения, подобные вещи в моде.
Человек только-только поступил в консерваторию, а уже думает, где, в каких именно театрах он будет петь и с какими
менеджерами работать. Ко мне часто обращаются совсем
молоденькие девочки с просьбой о прослушивании. И практически всегда сразу же видно — ничего не получится. Не потому что нет данных. А потому что думают не о том.
А О ЧЕМ ИМЕЕТ СМЫСЛ ДУМАТЬ?
— В первую очередь о том, что выразить и
как выразить. Нужно думать о технике пения, нужно стремиться стать образованным человеком. Нужно знать русскую и зарубежную историю, мировую литературу, историю
музыки, костюма, живописи и еще многое другое. Чтобы
стать достойным исполнителем, следует иметь определенную совокупность знаний. Это крайне необходимо. А карьера… Мы не думали о карьере.
НО ВЕДЬ ПРИШЛО ЖЕ И К ВАМ ПОНИМАНИЕ, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ КАРЬЕРУ. ХОТЬ И НЕ
ДЕЛАЛИ ЕЕ…
— Да вот, наверное, в последние годы только, когда уже, в общем-то, она идет на закат, я в какой-то момент поняла, что
очень много сделала. Я обратилась к своим коллегам, с которыми пропела всю жизнь на Западе, с предложением войти в
состав жюри моего конкурса, который по традиции проходит
в Санкт-Петербурге. И мои коллеги, такие звезды мировой
величины, как австралийка Джоан Сазерленд, итальянки Габриэлла Туччи и Рената Скотто, легенда мировой оперы Федора Барбьери, с удовольствием приняли приглашение. Вот это
уважение коллег к моему имени для меня много значит.
КОГДА ВЫ ЗАДУМЫВАЛИ КОНКУРС, КАКУЮ ЦЕЛЬ СТАВИЛИ ПЕРЕД СОБОЙ?
— Мне
хотелось найти исполнителя, который смог бы спеть мой репертуар. Так что программа изначально была очень сложная. Жюри конкурса, как я уже сказала, состоит из самых великих певцов современности. Приглашаются также менеджеры и композиторы, люди из театров, чтобы студентов сразу можно было отдать на работу или на мастер-класс. Конкурс имеет у молодежи большой успех.
В ЧЕМ СЛОЖНОСТЬ?
— Сложность в том, чтобы спеть и арию Беллини, и
арию Верди. Это совершенно разная музыка, разная манера
пения. Отсюда разный подход к голосу и вообще к исполнительству. То же самое относится к русским и немецким романсам. В целом, это сложное сочетание репертуара, которое опосредованно ограничивает число конкурсантов. Просто потому что не все могут выполнить такие условия.
АВТОРИТЕТ У КОЛЛЕГ — ЧТО ОН ДАЕТ?
— Определенную сатисфакцию и все.
Ведь столько труда положено, такой безумный труд длиной
в целую жизнь. Я ведь всю жизнь не расставалась с нотами. Дома, на даче, в отеле, если куда-то еду или лечу — я
все время что-то учу, учу, учу… И так было всегда. Всегда
приходилось что-то учить. Потом эта громадная работа с
режиссерами, с коллегами… Я просто увидела, что все это
не зря, что имя мое что-то значит, что залы до сих пор полны, что нужна, все еще нужна публике. Это для меня большое счастье.
НО ЭТО СЕЙЧАС. А РАНЬШЕ? ВЕДЬ ИМЯ ПОЯВИЛОСЬ НЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД…
— Выбор. Когда я была молодой, из Союза было сложно выезжать. Мы были такими своеобразными крепостными. И
ничего не сделаешь. К примеру, дирижер «Ла Скала» Клаудио
Аббадо пригласил меня записать с ним «Реквием» Верди. После двух лет (!) постоянных переговоров с Министерством
культуры СССР я выехала в Милан на запись этого диска. Два
дня ожидания в гостинице — и вдруг узнаю, что мою партию
уже записала в студии другая певица. Оказывается, какойто чиновник нашего министерства забыл уведомить итальянскую сторону о моем прибытии. Я была в гневе и бессилии
одновременно. К моему счастью, через несколько дней я
участвовала в гала-концерте в «Ла Скала», исполняла партию из сцены судилища «Аиды». Когда музыка отзвучала, в
зале мгновение стояла мертвая тишина. Затем зал встал и
приветствовал меня стоя. Все свое негодование я вложила
тогда в свое исполнение. Это был мой протест против бездушия и безразличия к искусству со стороны наших чиновников. Это был мой триумф.
А сегодня я абсолютно свободна в своем выборе. Могу
поехать в любую страну. Сейчас действительно все много
проще. В том числе и сделать оперную карьеру. Я свою делала, пожалуй, не благодаря, а вопреки.
Я всегда пыталась не упустить шанс. Ни одному режиссеру, ни одному менеджеру не сказала «нет». Я ужасно жадная
до творчества, и мне просто хотелось порой объять необъятное. И я всегда говорила «да». Даже не видя оперы, не видя
партитуры, я просто говорила «да». Я брала работу и выполняла ее. Поэтому со мной любили и любят работать и режиссеры, и менеджеры. Я ведь никогда никого не подводила.
А НЕ БЫЛО СТРАШНО? ВДРУГ ЭТО ОКАЗЫВАЛОСЬ НЕ СОВСЕМ ТО, ЧЕГО ВАМ ХОТЕЛОСЬ БЫ?
— Нет. Во-первых, когда на Западе ставят оперу, то это гарантия хорошей музыки. Может, и не всегда, но мне так выпадало. Мне в этом смысле очень везло. В России я бы не стала
так рисковать. У нас я сначала должна прослушать произведение, прежде чем решить, буду я его петь или нет.
А потом, я всегда находила в новом материале выход своим творческим идеям. В любом материале всегда что-то
есть. Нужно только увидеть и понять. И помнить, что по жизни нас ведет Господь. И дает то, что считает нужным. А мы
лишь исполнители Его воли. Поэтому я никогда ничего не добивалась. Я только работала.
А ДЖАЗ? ЭТО ТОЖЕ ВОЛЯ ГОСПОДНЯ?
— Тоже, как я понимаю. Я ведь довольно спокойно относилась к джазу, вернее — не понимала. Но
три года назад обнаружила, что это совершенно потрясающий пласт музыки. Когда я вникла в эти негритянские спиричуэлс — молитвы Господу Богу, я просто утонула в их глубинах… Я стала слушать только джаз. Даже испугалась, потому
что мне не хотелось слушать классическую музыку, чего в моей жизни не бывало никогда. Я вообще без музыки не могу.
А тут — только джаз. Так и родился этот концерт, который я
спела с Игорем Бутманом.
А ЛИЧНО ВАМ ЭТО ЧТО ДАЛО?
— Выход какой-то страсти, которая во мне задержалась… Еще какая-то грань творчества, быть может, ранее не реализованная… Я бы очень хотела спеть мессы Пола
Уинтера.
Я думаю, что смогла бы найти в них многое для
себя.
Сейчас я увлечена французской музыкой,
люблю слушать Ана, Коллинга, Эрика Сати. Начинаю работать над программой неаполитанских песен, сарсуэлой. Подобные начинания не
дают находиться в состоянии творческого застоя, подогревают интерес публики к моему искусству. Но жизнь по-своему поворачивается. И
неизвестно, куда она бросит тебя в следующий
момент.
В ближайших моих планах, например, гастроли в Ростове. Затем Мадрид — театр «Реаль».
Потом на три месяца в Японию — преподавать.
В Музыкальной академии Мусашино.
ПОЧЕМУ ИМЕННО В ЯПОНИЮ?
— Япония — это как первая любовь. Япония была первой страной, где я гастролировала. Я влюбилась в красоту природы, в
красоту отношений в обществе, отношения к
старикам, в культуру еды, если так можно выразиться, в уважение и почитание традиций.
Я езжу в эту страну вот уже 40 лет, я вижу, как
вырастают здания, как делаются научные открытия, которые потом воплощаются в жизнь,
как меняется внешний облик городов, но суть
остается.
И потом Япония — это страна, где люди очень
чутко относятся к музыке. Здесь не жалеют
средств на приглашение самых лучших музыкальных коллективов, самых известных исполнителей. Я не перестаю восхищаться этой страной.
А ПОСЛЕ ЯПОНИИ?
— После этого я буду петь в «Ла Скала» в
«Пиковой даме» с Доминго, дирижировать будет
Темирканов. И снова Испания — опера «Борис
Годунов» в Барселоне.
ВЫ С ПЛАСИДО ДОМИНГО МНОГО РАБОТАЛИ?
— Да, достаточно
много. В год 40-летия моей творческой деятельности Доминго пригласил меня спеть в «Пиковой
даме» и в «Летучей мыши» Иоганна Штрауса в
Вашингтоне и Лос-Анджелесе. Во время сцены
бала у графа Орловского Пласидо пригласил из
зала на сцену VIP-зрителей, среди которых были
послы различных стран (в том числе России), сенаторы, судьи, политики. Все были удивлены, но
от приглашения не отказались. На сцене я принимала от них поздравления со своим творческим юбилеем. Вот такой необычный «бал» давал
в тот вечер граф Орловский.
НО БЫЛИ ЖЕ ЕЩЕ И ДРАМАТИЧЕСКИЕ СПЕКТАКЛИ?
— Да, были.
Причем совершенно случайно. Я пошла на спектакль Романа Виктюка, от чего получила огромное удовольствие. После спектакля заглянула
за кулисы — поздравить актеров. Рядом стоял
Виктюк. И я в шутку сказала, что с удовольствием сыграла бы в его спектакле. А он отнесся к
моим словам очень серьезно, и через месяц
пришел с пьесой, которая мне очень понравилась. И мы «попробовали». Это очень интересный человек, знающий, тонко чувствующий, мужественный и невероятно глубокий. Это один из
лучших режиссеров, с которыми мне приходилось работать. С ним невероятно интересно.
САМЫЙ ЛУЧШИЙ И САМЫЙ ИНТЕРЕСНЫЙ?
— Так нельзя сказать. Потому что
каждый художник — это своя история. Я работала со многими режиссерами, поэтому сказать «самый интересный»
просто не могу. Вот как сказать — самый хороший художник? Разве можно? Равно как нельзя сказать самый хороший певец.
НО ВЕДЬ ЕСТЬ — САМЫЙ ЛЮБИМЫЙ?
— Безусловно. Мой самый любимый
режиссер — Дзефирелли. Мы с ним дружим. Он большой художник. Могу рассказывать о своей работе с ним бесконечно. Я пела в операх, которые он ставил. «Бал-маскарад» в «Ла
Скала», где я играла старую колдунью, а партию главного героя исполнял Лучано Паваротти. «Кармен», которую он поставил специально для меня в Венской опере.
Расскажу интересную историю, связанную с постановкой
«Кармен». Во время репетиций Дзефирелли пытался мне
объяснить, кто такая Кармен. Меня это жутко раздражало,
так как я сама прекрасно знаю, кто это. Играла ее, слава Богу, не один раз.
Когда я была уже на пределе, спрашиваю его: «Скажи мне
одним словом, кто она — Кармен?» Дзефирелли схватил
мою руку и укусил ее. Я опешила. А он говорит: «Вот кто такая
Кармен. Это дикая пантера, которую безуспешно пытаются
приручить». Вот вам Мастер.
Кстати, именно во время репетиций «Сельской чести» у Дзефирелли возникла идея снять фильм, основную часть материала для которого он хотел взять из сцен спектакля в «Ла Скала»,
крупный план снять в павильоне на киностудии, а натурные
съемки провести на Сицилии. Получился великолепный фильм,
где моим партнером стал великий Пласидо Доминго.
Потом мы не виделись несколько лет, а совсем недавно
Дзефирелли привозил в Большой театр свою постановку
«Травиаты», и мы вновь встретились как старые, добрые друзья — с большой нежностью. А недели две назад я получила
от него посылку и письмо со словами преданности и любви.
КТО ИЗ РЕЖИССЕРОВ ИЛИ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ БОЛЬШЕ ВСЕГО ПОВЛИЯЛ НА ВАС?
—
Все в совокупности. Жизнь идет, мы по-разному относимся к
жизни, воспринимаем ее по-другому. Чем больше мы страдаем, чем больше всяких горестей переживаем, тем больше
это углубляет нашу душу, наше знание о жизни. И отношение
к ней постоянно меняется — в зависимости от обстоятельств, от пережитого, от прочитанного, от увиденного. Идет
постоянное накопление эмоциональных знаний о жизни, так
что трудно сказать — кто больше.
РАССКАЖИТЕ О ВАШЕМ ТАНДЕМЕ С АККОМПАНИАТОРОМ ВАЖЕЙ ЧАЧАВА.
— С
ним мы вместе уже более 30 лет. Важа человек импульсивный, темпераментный. Когда мы готовим новую программу,
то можем и разругаться. Но это, как говорится, из области
«искусство требует жертв» (смеется). На сцене мы — единый живой организм. Люблю его за манеру импровизировать на сцене. Ни разу за все годы одно и то же произведение не было исполнено нами одинаково, и это его заслуга. У
нас большие планы на будущее, тем более что я уже заканчиваю петь в опере и могу больше времени уделять концертной деятельности.
ЕСТЬ КАКИЕ1ТО ИТОГИ? КАКОЙ-ТО ОТМЕЧЕННЫЙ РУБЕЖ?
— Нет, все время —
процесс. Я всегда хотела петь. Чуть ли не в пять лет решила, что
стану певицей. Меня домашние даже в шутку дразнили артисткой. Я пела всеми голосами — и сопрано, и меццо-сопрано, и
ми-бемоль третьей октавы. Потом голос пошел вниз. Сейчас
вот — меццо-сопрано. Пела мужские партии. Оберона в опере
«Сон в летнюю ночь», партию графа Орловского. Вообще пережито столько много жизней на сцене, что иногда я себя ощущаю как из потустороннего мира… Я прожила всю историю
земли на сцене.
А ВАША СОБСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ?
— Работа и любовь. Работа над собой прежде всего. Нежелание стоять на месте, пытаться менять себя,
свой имидж в соответствии с требованиями времени. Тем
более что рядом есть молодые талантливые люди, которые
всегда подскажут, что и как. Это мои дизайнеры одежды питерский модельер Клавдия Завьялова, москвич Игорь Чапурин и мой стилист Вадим Ежихин, человек, которому я безгранично доверяю. А любовь… Любовь — великая сила. Любовь к музыке, публике, жизни.
А УСПЕХ?
— Снова работа. Это внутри работы. Талант вообще надо отрабатывать. Им только дураки гордятся, а умные отрабатывают.
Елена ОБРАЗЦОВА
Русская оперная певица,
меццо-сопрано.
В 1964 г. окончила Ленинградскую
консерваторию в классе А.А. Григорьевой. В 1962 г. победила на Втором Всесоюзном конкурсе вокалистов им. Глинки.
В декабре 1963-го, будучи еще студенткой, дебютировала в партии Марины Мнишек в опере М. Мусоргского «Борис Годунов» на сцене Большого театра. Спустя год была принята в
труппу Большого.
В течение второй половины 60-х годов спела партии Амнерис в «Аиде»
Дж. Верди, Графини в «Пиковой даме» П. Чайковского, Любаши в «Царской невесте» Н. Римского-Корсакова, Кончаковны в «Князе Игоре»
П. Бородина, Марфы в «Хованщине»
М. Мусоргского и многие другие.